Все мы помним трансарктический перелет по маршруту Москва — Северный полюс — США. Задание вслед за В. Чкаловым и его товарищами блестяще осуществил экипаж во главе с героем Советского Союза М. Громовым. Этот замечательный летчик вместе со вторым пилотом А. Юмашевым и штурманом С. Данилиным продемонстрировали высокое искусство вождения самолета в любых условиях, предельную точность в аэронавигационных расчетах.10 июля 1937 года сотни провожавших людей желали нам «ни пуха, ни пера», махали приветственно руками, задавали самые разнообразные вопросы. Наконец, я сел в кабину самолета, закрыл люк. Зеленая ракета взвилась в воздух. Нехотя, крайне тяжело начал двигаться наш перегруженный самолет. Мы в воздухе. «Шасси!» — коротко крикнул я Юмашеву. Его рука была на рычаге уборки шасси, он с нетерпением ждал этого сигнала. Часов пять мы летели то в облаках, то между их слоями, крайне опасаясь кучевой облачности, где всегда возникает «болтанка» от восходящих и нисходящих потоков. Это было опасно, так как в начале полета перегруженный самолет имел очень малый запас прочности. Наконец, на высоте около 2800 метров миновали полосу дурной погоды. Вскоре появился остров Колгуев — первый контрольный пункт полета. Впереди темнел океан.

Экипаж самолета АНТ-25 (слева направо): С. Данилин, М. Громов, А. Юмашев, 1937 год

Затем вдали обозначились контуры Новой Земли. Она была ярко освещена солнцем, издали пейзаж напоминал Крым. Над контрольным пунктом пошли на снижение и сбросили вымпел. Постепенно набрав высоту, мы летели снова над сплошной облачностью. Целая ее стена встретила нас за Землей Франца-Иосифа. Это был метеофронт. Чтобы избежать сильного обледенения, продолжали подъем. А с подъемом температура воздуха ниже и обледенение не так интенсивно. Но выше 4200 метров наш самолет не мог подняться из-за все еще очень большой загруженности его бензином.
Когда самолет вошел в густую облачность, стекла кабины стали матовыми, а затем совсем побелели. Я открыл крайнее небольшое окошечко кабины, чтобы посмотреть, насколько обледенела передняя кромка крыла. Да, оно довольно густо покрылось белым ледяным налетом. Мы летели на полной мощности мотора и минимальной скорости самолета. Это напряженное состояние продолжалось 1 час 45 минут. Часа через два Данилин сообщил по радио в штаб перелета: «Проходим Северный полюс, на 14 минут раньше срока». Полет затруднялся сложностью аэронавигации. Дело в том, что магнитный компас над Северным Ледовитым океаном и Северным полюсом не работал. Можно было лететь только по солнечному компасу, что требовало постоянного наблюдения и бесконечных поправок, которые наш штурман вводил со свойственными ему .искусством и точностью. Когда полет проходил в облаках с обледенением, оставалась лишь одна возможность: пользоваться только гироскопическим компасом, а он требовал поправок курса каждые 15 минут. Удачно прошли первую полосу обледенения. Появилась реальная надежда, что весь дальнейший полет пройдет благополучно. Нам было известно, что минует не менее пяти часов, прежде чем мы встретим следующий «фронт», но тогда наш облегченный самолет поднимется на большую высоту. А с понижением температуры воздуха ослабеет и мощность обледенения. Вскоре в поле зрения появились Канада с ее тайгой, река Макензи, Медвежье озеро, еще покрытое льдом. Наконец, последняя опасность, которая подстерегала нас над Скалистыми горами. Здесь наш самолет на высоте 6 тысяч метров попал в мощную кучевую облачность. Сильное обледенение вывело из строя радиоантенну, все приборы, кроме авиагоризонта и высотомера. Мы вынуждены были снизиться наполовину, почти до макушек гор, чтобы попасть в зону плюсовой температуры и освободиться ото льда. К счастью, вдруг появился просвет е облаках, лед стал отлетать, приборы заработали вновь. Через этот просвет нам удалось выскочить к океану. Приближалась первая ночь. Позади остались Ванкувер и Сиетл, где около месяца назад совершил посадку чкаловский экипаж. Рассвет встретили у мексиканской границы. Полет подходил к концу. Мы посадили нашу машину неподалеку от Саи-Джасинто в Калифорнии. Ждать людей пришлось недолго. К нам подъехал автомобиль. Первыми приветствовали нас американские фермеры. Мы вручили им записку на английском языке о благополучной посадке и просили сообщить об этом в наше посольство. Несмотря на ранний час, несколько сот человек обступили нас, требовали автографы, рвали на части наши перчатки, носовые платки, считая их счастливыми реликвиями. Наше пребывание здесь стало предметом бизнеса. Фермер — хозяин площадки, на которую сел наш АНТ-25, натянул канат вокруг самолета и для его осмотра стал брать входную плату. Он попросил у нас отдать ему оставшийся в машине бензин и стал торговать им в маленьких пузырьках. 8 последующие дни мы буквально не имели ни минуты покоя от падких на сенсации американцев. Когда экипаж был на приеме у президента США Рузвельта, то один из министров сказал: «10 лет дипломатических отношений не могли бы сделать столько для сближения наших народов, как ваш полет!» Наш чудесный самолет, сконструированный и построенный руками советских людей, находился в воздухе 62 часа 17 минут, пролетев по прямой 10 148 километров. Международная авиационная федерация признала этот результат мировым рекордом дальности полета по прямой и ломаной линии без посадки и присудила медаль Де ля Во.