Вооруженные силы СССР имели уникальную структуру, не имевшую аналогов в мире: если другие страны обходились тремя видами, то здесь их было пять, причем основным были Ракетные войска стратегического назначения (РВСН) — главная ударная сила Советской Армии. Эти войска были самыми мощными и самыми секретными — население Страны Советов практически ничего не знало о них. Только на праздничных парадах на Красной площади можно было увидеть огромные ракеты, вселявшие в советский народ чувство превосходства над остальным человечеством. Десятилетиями РВСН скрывались за завесой тайны, порождая нездоровое любопытство и обоснованную тревогу за океаном: там помнили о событиях Карибского кризиса, когда советские стратегические ракеты внезапно появились под боком у Америки, вызвав панику среди местных обывателей. Постоянное совершенствование и количественное наращивание ракетных группировок, стремление не дать застать себя врасплох, заставило противников озаботиться проблемой противодействия ракетной угрозе: создать системы предупреждения о ракетном нападении, заняться разработкой средств противоракетной обороны. Развитие средств космической разведки сделало невозможным сокрытие стартовых позиций, позволило обнаруживать малейшую активность противника и определять время и место старта любой его ракеты. Сверхдержавы пристально следили за каждым движением противника, боясь пропустить момент ракетно-ядерного нападения, дабы успеть нанести ответный удар. Так равновесие страха стало основным фактором сохранения мира. В последнее десятилетие на прилавках появилось много книг, посвященных ракетно-ядерным вооружениям СССР. Абсолютное большинство из них представляет собой справочники по советскому ракетному оружию, оставляющие в стороне вопросы военной политики и военной стратегии Кремля, факторы, определявшие направления и особенности военного строительства в послевоенную эру. На страницах этой книги мы попытались показать историю появления и развития стратегического ракетного оружия, эволюцию военной стратегии в эпоху глобального противостояния СССР и США, особенности их соперничества в военно-технической сфере. В силу данных обстоятельств, мы не стали подробно останавливаться на тактико-технических характеристиках стратегического ракетного оружия, постаравшись уделить больше внимания невидимой стороне великого ракетного строительства. Поскольку параллельно с созданием и развитием ракетно-ядерного оружия СССР и США постоянно искали противоядие от ракет противника, мы постарались подробно рассказать и о «ракетном щите» Страны Советов — системах предупреждения о ракетном нападении и противоракетной обороны, ее космическом оружии. Что из этого получилось, судить Вам.
Ракетный меч. Начало
В 18 часов 40 минут 8 сентября 1944 года лондонцы, возвращавшиеся с работы, услышали резкий звук, напоминавший отдаленные раскаты грома. Через три минуты в Чизвике упала ракета, взрыв которой унес жизни трех человек. Еще через 16 секунд на Лондон упала другая ракета, разрушившая несколько деревянных домов. С этого дня и до апреля 1945 года жители британской столицы не знали покоя — на город практически ежедневно продолжали падать немецкие баллистические ракеты Фау-2 (именовавшиеся также А-4). Так мир узнал о новом «чудо-оружии» Третьего Рейха — баллистической ракете дальнего действия Фау-2, создателем которой был Вернерфон Браун (1912—1977). Именно эта ракета на долгие годы определила развитие мирового ракетостроения — все советские и американские баллистические ракеты первого послевоенного десятилетия были прямыми потомками творения немецких инженеров. С пусков трофейных Фау-2 начиналась разработка боевых и космических ракет по обе стороны океана, а первая советская боевая ракета дальнего действия Р-1 была точной копией немецкого оригинала. Сумрачный германский гений сумел создать в годы Второй мировой войны смертоносную машину, ставшую прорывом в неведомое. С нее-то все и началось...
Что дальше?
Вторая мировая война, ставшая временем фантастически быстрого прогресса оружия и военной техники, наглядно продемонстрировала, что основным фактором победы в вооруженной борьбе отныне становится военно-техническое превосходство над противником, а также умение полководцев эффективно применять новейшее оружие. Кровопролитные сражения шестилетней мировой бойни заставили стратегов пересмотреть роль традиционных средств ведения войны, по-новому взглянуть на основные принципы военного искусства. Ядерное оружие и жизнеспособные образцы ракетной техники различного назначения, уже прошедшие обкатку в реальных боевых условиях, давали возможность в максимально короткие сроки, а главное, с минимальными потерями, добиться требуемых результатов на поле боя, решить в свою пользу исход вооруженного конфликта любого масштаба. Однако не все мировые лидеры и генералы осознали в должной мере наступление новой эры в военном искусстве, по-прежнему отдавая предпочтение привычным формам и способам ведения войны, канонизируя опыт прошедших войн. Генералиссимус Советского Союза Иосиф Виссарионович Сталин относился как раз к их числу. Победа над Германией утвердила его во мнении, что и далее судьбу войн будет решать количественное превосходство над противником, как в технике, так и в живой силе. Кремлевский вождь не заметил революционных изменений в военной сфере. Все первое послевоенное десятилетие он продолжал готовиться к «прошедшей войне»: совершенствовал и наращивал танковый парк, создавал новые авиационные полки и дивизии, развертывал массовое производство дизельных подводных лодок и артиллерийских надводных кораблей. По его мнению, победу в неизбежной схватке с мировым империализмом СССР могло обеспечить только массированное применение бронетанковых войск, имеющих надежное воздушное прикрытие. Поэтому сразу после окончания боевых действий в Европе началось массовое развертывание танковых и механизированных соединений, ставших главной ударной силой Советской Армии. Если в годы Второй мировой войны Советский Союз имел всего шесть танковых армий, то уже к 1947 году он располагал девятью механизированными армиями (в каждой из которых имелось две танковые дивизии), а в состав каждого стрелкового корпуса общевойсковой армии входила механизированная дивизия, по своему танковому парку мало чем уступавшая танковой. Бронетанковые войска получали тысячи новейших машин — модифицированные Т-34, Т-44, ИС-ЗМ, а затем и новейшие средние танки Т-54, тяжелые ИС-4. Пехота пересаживалась на бронетранспортеры, что резко повысило подвижность соединений. Бронированный танковый кулак стал главным аргументом в противостоянии с США и их союзниками. Ставка на танковые войска была во многом обусловлена еще одним обстоятельством — Советскому Союзу в это время просто больше нечего было противопоставить военной мощи Америки. Решая в годы войны бесчисленные текущие проблемы, советское военно-политическое руководство практически не задумывалось о будущем, не уделяло должного внимания созданию принципиально новых образцов оружия и военной техники. Оккупация Германии, и последовавшее за этим знакомство с немецкими арсеналами вызвало шок в Москве. Оказалось, что немцы не только создали десятки образцов военной техники, не имеющей аналогов в мире, но и сумели в условиях тотального дефицита материальных ресурсов организовать их серийное производство. Германская авиация в последние месяцы войны широко использовала в воздушных сражениях реактивные самолеты, в первую очередь истребители, и ракеты класса «воздух—воздух». Для ударов по союзникам применялись крылатые и баллистические ракеты, а для противодействия их стратегической авиации — зенитные управляемые ракеты. Список немецких новинок был велик: противотанковые управляемые ракеты и реактивные гранатометы, радиолокационные станции, подводные лодки XXI и XXIII серий и т.д. Союзники СССР тоже могли похвастаться собственным «чудо-оружием»: стратегическими бомбардировщиками В-29, гигантскими авианосцами, радиоэлектронной техникой различного назначения, а главное, ядерной бомбой, которую к тому же успели проверить в боевых условиях. Так что картина для Кремля получалась нерадостная. Нужно было предпринимать решительные меры, иначе о достойном месте на мировой арене и шансах на успех в глобальном противостоянии США следовало забыть навсегда. Выход из военно-технического тупика был найден не очень красивый, но, как показало будущее, довольно эффективный — копирование лучших иностранных образцов военной техники. Специальные команды, состоявшие из сотрудников НКВД и прикомандированных инженеров, тщательно прочесали всю Германию, вывозя в Союз специалистов, имевших отношение к созданию нового оружия, собирая уцелевшие образцы, и даже отдельные детали новинок германских арсеналов (справедливости ради, надо отметить, что этим же активно занимались и американцы). Авиационное конструкторское бюро, которое возглавлял недавний заключенный А. Н. Туполев, спешно разбирало американские бомбардировщики В-29, совершившие в годы войны аварийные посадки на советские аэродромы, готовя техническую документацию для их серийного производства в СССР под наименованием Ту-4. Артем Микоян и Александр Яковлев, используя трофейные немецкие турбореактивные двигатели, строили первые отечественные реактивные истребители МиГ-9 и Як-15. Достижения немецких авиаконструкторов (в первую очередь, прогрессивные аэродинамические схемы) легли в основу конструкции истребителя МиГ-15, двигатель для которого был куплен в Великобритании. На английских двигателях поднялся в небо и реактивный бомбардировщик Ил-28, строившийся в дальнейшем огромной серией, Осваивали советские инженеры и наследие немецких ракетчиков, однако работы в этом направлении шли не такими высокими темпами. Наконец, самой эффектной (и эффективной!) акцией советской разведки и военно-промышленного комплекса стала кража американских атомных секретов и создание отечественной ядерной бомбы. Но, даже обзаведясь всеми этими образцами оружия, кремлевские политики и стратеги продолжали придерживаться привычных принципов — не имея возможности в случае вооруженного конфликта нанести удар по территории США, они сделали заложниками глобального противостояния страны Западной Европы, постоянно ощущавшие близость советских танковых колонн. Сталин так и не сумел оценить огромные перспективы ракетного оружия в будущих войнах, оставаясь приверженцем танков и истребителей-бомбардировщиков, господствовавших на полях сражений прошедшей войны.
Стратегия
В первое послевоенное десятилетие советское военно-политическое руководство, и в первую очередь Сталин, были уверены в том, что возможное вооруженное противостояние с США будет носить характер мировой войны, когда боевые действия будут вестись сразу на нескольких театрах военных действий, а главную роль будут играть сухопутные войска. Предусматривалось и использование ядерного оружия, однако ему в целом придавалось второстепенное значение (к тому же, в советских арсеналах ядерные бомбы тогда можно было пересчитать по пальцам). Вот что сказано по этому поводу в труде «История военной стратегии России»: «Главным видом стратегических действий признавалось стратегическое наступление. Проводить его предусматривалось в форме стратегических и фронтовых наступательных операций. Стратегические операции, как и в годы минувшей войны, предполагалось осуществлять силами нескольких фронтовых объединений с привлечением дальней авиации, воздушно-десантных войск, войск ПВО страны, а при действиях на приморских направлениях и военно-морского флота. Цель стратегического наступления заключалась в полном разгроме главной группировки противника (в составе 70—100 дивизий) на основных стратегических направлениях и достижении кардинального изменения обстановки на том или ином театре военных действий». Как видим, особых изменений по сравнению с периодом Второй мировой войны в области тактики и стратегии не произошло. По-прежнему основными способами действий вооруженных сил считались оперативный прорыв, рассечение и дробление фронта противника с последующим окружением и уничтожением окруженных группировок. Наиболее эффективным способом разгрома противника советская военная стратегия считала окружение, которое планировалось осуществлять мощными ударами по сходящимся направлениям, стараясь прижать войска противника к естественным преградам и блокируя с воздуха и моря. Полный разгром противника на ТВД должен был стать результатом нескольких стратегических наступательных операций, связанных общей целью и единым замыслом, с привлечением больших сил. Не случайно поэтому уже в 1948 году на Украине было проведено широкомасштабное стратегическое учение, в котором участвовали войска четырех военных округов (Прикарпатского, Одесского, Киевского и Таврического). Фронт наступления составил 1200 км, а глубина 750 км. Впечатлял и состав наступательной группировки: около 100 дивизий, до 8 тысяч танков, более 20 тысяч артиллерийских орудий при поддержке почти шести тысяч боевых самолетов. Через два года подобные учения были проведены в Белоруссии. На всех этих учениях для прорыва обороны противника создавались мощные ударные группировки, обеспечивающие на решающих направлениях превосходство в силах и средствах над противником. Однако мало кто задумывался над простым вопросом: а что будет с войсками, сосредоточенными возле участков прорыва, если противник нанесет по ним удар с использованием ядерного оружия? Игнорирование разрушительной мощи ядерного оружия могло сыграть злую шутку в случае широкомасштабного вооруженного конфликта. Отрабатывая на многочисленных учениях наступательные действия войск, советские генералы и маршалы по старой традиции игнорировали оборону: «Стратегической обороне не уделяли должного внимания. Она признавалась только как временный вид стратегических действий. Предполагалось, что она может быть организована под давлением обстоятельств и проводиться в форме стратегических оборонительных операций нескольких фронтов, тесно взаимодействующих с дальней авиацией, Войсками ПВО, а на приморских направлениях— силами флота. Как и в минувшую войну, основная цель такого вида стратегических действий заключалась в том, чтобы отразить, затормозить, а в лучшем случае остановить наступление противника, обескровить его ударные группировки, выиграть время для создания благоприятных условий с целью последующего перехода в наступление. Представлялось возможным вести оборону и для закрепления захваченных у противника важных районов или рубежей, а также для прикрытия приграничных районов страны либо отдельных направлений. В то же время послевоенная теория настойчиво подчеркивала, что обороной как видом военных действий в стратегическом масштабе достигаются лишь ограниченные цели, поэтому ее применение может носить исключительно временный характер. Считалось разумным прибегать к стратегической обороне в тех условиях, когда в сложившейся обстановке наступление окажется невозможным или нецелесообразным, либо потребуется обеспечить наступление на других, более перспективных направлениях театра военных действий». Подобная стратегия не нуждалась в ракетном оружии дальнего действия, поэтому работы над ним не попали в число приоритетов советской военно-технической политики. Предпочтение долгое время по-прежнему отдавалось танкам и тактической авиации.
Немецкий след
В годы Второй мировой войны единственным образцом ракетного оружия, состоявшим на вооружении Красной Армии были знаменитые «Катюши» — реактивные системы залпового огня БМ-13 и их последующие модификации. Созданные накануне войны на базе авиационных неуправляемых ракет РС-82, они стали одним из главных символов Победы. Хотя эффект от их боевого применения был больше психологическим, других ракет в советском арсенале не имелось. Маршал артиллерии Н.Д. Яковлев (1898—1972) так оценивал «Катюши»: «Конечно, по площадям они действовали прекрасно: снаряд мощный, тяжелый. Но ведь безусловного поражения важных целей «катюша» в отличие от ствольных систем не гарантировала. Поэтому при планировании операций мы тщательно считали выделяемые пушки и гаубицы, а «катюши» вообще не учитывали. То есть как бы и не было их...» Вспомнить о ракетах Сталина заставили только сообщения разведки о работах над «Чудо-оружием» в Третьем Рейхе. Уже в 1944 году специальная группа работала на территории Польши, собирая на немецких полигонах уцелевшие детали ракет и оборудования. Советские инженеры, как палеонтологи, пытались по отдельным фрагментам восстановить конструкцию немецких ракет. Первое же знакомство с «ракетным металлоломом» противника вызвало у них шок. На страницах газеты «Известия» соратник Королева, конструктор систем автоматического управления ракетами Б. Черток вспоминал: Несколько дней в этот «выставочный зал» имели доступ только начальник института Федоров, его заместитель по науке Болховитинов и высокое приезжее начальство. Наконец здравый смысл восторжествовал — стали пускать и инженеров. И вот вхожу я в этот зал. За несколько часов до меня туда пустили нашего двигателиста Алексея Михайловича Исаева — одного из будущих светил нашей ракетной техники. Вижу, из сопла ракетного двигателя торчат нижняя часть его туловища и ноги, а голова где-то внутри. Он осматривает «начинку» с помощью фонарика. Рядом на стуле сидит В.Ф. Болховитинов в глубоком раздумье. Я подхожу к нему и задаю наивный вопрос:
— Что это такое?
— Это то, чего не может быть.
Понимаете, один из талантливейших наших авиаконструкторов просто не верил, что в условиях войны можно создать такой огромный и мощный ракетный двигатель.. Нас потрясло, что нет никакой азотной кислоты и керосина — традиционного для нас топлива. Компонентами топлива у немцев были настоящий этиловый спирт и жидкий кислород. Это открытие было шоковым».
Фау-2
Шок шоком, но вождю нужны были не эмоции, а конкретные результаты. Поэтому весной 1945 года в Германию отправились специальные команды для поиска ракет и их создателей. Особым вниманием пользовались ракетный центр в Пенемюнде и подземный ракетный завод «Миттельверк» в Нордхаузене, способный производить 30—35 баллистических ракет Фау-2 в сутки (!) Здесь удалось разыскать, а затем сосредоточить в городке Бляйхерод несколько сотен немецких специалистов, имевших отношение к созданию ракетного оружия, с помощью которых из имевшихся деталей началась сборка ракет Фау-2. Надо заметить, что американцы тоже не дремали. В качестве трофея им достались 215 ракетных двигателей, 127 комплектов топливных отсеков, 200 турбонасосных агрегатов и масса другого оборудования, а главное, создатели ракеты Фау-2 — Вернер фон Браун, генерал Дорнбергер и другие, общим числом 492 человека, вскоре отправленные в Штаты. Туда же отправились несколько тонн технической документации, использовавшиеся в дальнейшем при разработке американского ракетного оружия. После инспекции министра вооружения Д.Ф. Устинова (1908—1984) на территории советской зоны оккупации был создан институт «Нордхаузен», начальником которого стал генерал Л.М. Гайдуков, а для восстановления технологии производства — завод «Монтанья». В мае 1946 года появилось, наконец, и правительственное постановление о развертывании работ по ракетной технике (по терминологии того времени — реактивной). Ему предшествовала докладная записка Сталину, которую подписали Берия, Маленков, Булганин, Ванников, Устинов и Яковлев. Постановление ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР № 1017-419сс от 13 мая 1946 года возложило ответственность за разработку баллистических и зенитных управляемых ракет на министерство вооружений, руководил которым Д.Ф. Устинов. Для координации деятельности научно-исследовательских и производственных организаций создавался Специальный комитет по реактивной технике при Совете Министров СССР во главе с Г.М. Маленковым. Один из пунктов Постановления звучал как анекдот — ответственным за пороховые ракеты назначалось Министерство сельскохозяйственного машиностроения^). В конце 1946 года в Москве решили, что все работы по созданию ракетного оружия следует вести исключительно на советской территории, поэтому всех специалистов и оборудование вывезли в Советский Союз. Вывезли и немцев. Упомянутый выше Б. Черток вспоминал: «Операцией руководил генерал Серов из МГБ, заместитель Берии по разведке. Нас просили без особой нужды в эту акцию не вмешиваться. Были составлены бригады из службы Серова. Каждая получала адрес, состав семьи, и определялось время, когда к ним на квартиру явятся и объявят о решении советского правительства: хочет он или нет, а как специалист по ракетной технике должен быть вывезен в Советский Союз... В результате проделанной работы восстановлена на немецком языке и скомплектована основная техническая документация на ракету Фау-2, зенитный управляемый снаряд «Вассерфаль», зенитный неуправляемый снаряд «Тайфун-П», реактивные авиационные торпеды типа «Хеншель», ручные противотанковые гранатометы «Панцерфауст». Восстановлена частично (в пределах обнаруженных в Германии материалов) техническая документация на зенитные управляемые снаряды «Рейнтохтер» и «Шметтерлинг» и на наземное стартовое оборудование для запуска ракет Фау-2 и зенитных снарядов. Нашими инженерами и техниками с участием немецких специалистов в Германии собраны с доделкой части недостающих деталей и узлов образцы следующих видов реактивного вооружения:
а) ракеты дальнего действия Фау-2 — дальность стрельбы 250— 270 км; управление посредством приборов, смонтированных в ракете по заданной перед пуском программе; общий вес ракеты — 13,5 т, в том числе: вес взрывчатого вещества около 0,9 т, вес горючего — 3,9т, вес окислителя (жидкого кислорода) — 5,0 т, обшая длина ракеты — 14 м, калибр ракеты — 1650 мм. Всего образцов — 40 шт., в том числе боевых — 30, учебных — 10;
б) зенитного управляемого снаряда «Вассерфаль» — максимальная высота поражения цели 20 км; управление по радио с земли; общий вес снаряда — 3,4 т, в том числе: вес взрывчатого вещества около 150 кг, вес топлива около 2 т, калибр снаряда — 880 мм. Образцов — 2 шт. Образцы собраны без приборов управления, так как последние не были обнаружены в Германии;
в) зенитного управляемого снаряда «Рейнтохтер» — максимальная высота поражения цели 12 км, управление по радио с земли, общий вес снаряда 1,6 т, в том числе вес взрывчатого вещества — 150 кг, калибр снаряда — 530 мм. Образцов — 1 шт. Образец собран без приборов управления и без взрывателя, которые не были обнаружены в Германии;
г) зенитного управляемого снаряда «Тайфун» — максимальная высота поражения цели — 10 км. Общий вес снаряда — 25 кг; в том числе вес взрывчатого вещества — 0,7 кг, калибр снаряда — 100 мм. Образцов — 5 шт;
д) ручного противотанкового гранатомета и гранаты «Панцерфауст» —дальность прямого выстрела —100 м, бронепробиваемость — 200 мм, вес заряженной системы около 6 кг. Образцов — 110 шт;
е) авиационных управляемых реактивных торпед типа «Хеншель» для поражения наземных и морских целей — дальность стрельбы (с самолета) 14 км, управление по радио с самолета, общий вес торпеды около 1 т, в том числе вес взрывчатого вещества — 250-300 кг, длина торпеды — 3,8 м, размах крыльев — 3,1 м. образцов — 12 шт.
Все изготовленные в Германии вышеуказанные образцы реактивного вооружения отправлены в Советский Союз. Часть образцов, в том числе 40 ракет Фау-2, уже прибыла. Лабораторное, производственное и испытательное оборудование, использовавшееся нами в Германии на работах по реактивному вооружению, в настоящее время демонтируется и отгружается в Советский Союз. В январе 1947 года эта работа будет закончена.
Фау-2 или Р-1?
Новым центром советского ракетостроения стал НИИ-88 (Научно-исследовательский институт № 88 Министерства вооружений СССР), созданный на подмосковной станции Подлипки на базе артиллерийского завода № 88. Именно здесь разместили немецких специалистов, начав сборку ракет Фау-2 из трофейных деталей (их должно было хватить на 20 ракет). Параллельно велось строительство полигона Капустин Яр, предназначенного для испытаний перспективной ракетной техники. В октябре 1947 года собранные в Германии и Подлипках (ныне — Калининград) ракеты (условное обозначение «Изделие «Т» — собраны в СССР, «Изделие Н» — собраны в Германии) отправили на полигон Капустин Яр — предстояло проверить их в деле. Через год на испытания поступили ракеты, собранные из агрегатов уже советского производства, и получившие обозначение Р-1. На полигон Капустин Яр доставили 12 ракет, первая из которых стартовала 10 октября 1948 года. Генерал Яшин и полковник Монахов вспоминали: «Полет осуществлялся на максимальную дальность и прошел нормально. Ракета достигла заданной цели. Вслед за первым пуском, в октябре-ноябре было проведено еще 13 пусков отечественной ракеты, из них только два были признаны аварийными». Свидетельство участвовавшего в испытательных пусках Б. Чертока иное: «Со старта ушло девять, и семь из нихдошли до цели. Точность попадания была выше, чем у трофейных. Но все равно, это оружие нельзя было еще назвать надежным». Одноступенчатая баллистическая ракета тактического назначения Р-1 (8А11) имела максимальную дальность полета 270 км при стартовой массе 13,4 т. Масса боеголовки составляла одну тонну (вес взрывчатки 785 кг). Ракета имела длину 14,6 м, а максимальный диаметр корпуса достигал 1,65 м. Точность стрельбы была в пределах полутора километров, поэтому применять ее можно было лишь против площадных целей. Следует отметить одну интересную деталь — в период копирования немецких ракет советские специалисты получили указание Сталина: «Сделать точную копию», никаких изменений в конструкцию не вносить. Аналогичный приказ получил и Туполев, копировавший в это время американский бомбардировщик В-29. Кремлевский вождь, как видим, был невысокого мнения о своих конструкторах, предпочитая импровизациям точные копии немецких и американских оригиналов.
Рождение ракетных войск
Еще в 1946 году на территории Германии, на базе 92-го гвардейского минометного полка, была сформирована Бригада особого назначения, предназначенная для освоения и последующего практического применения ракет Фау-2. Первым командиром ее стал генерал А. Тверецкий. Личный состав бригады, совместно со специалистами-ракетчиками, занимался поисками немецкой ракетной техники, документации, а в дальнейшем, подготовкой к перевозке того и другого в Союз. Здесь же, в Германии, были сформированы два «ракетных поезда», предназначенных для обеспечения испытаний, а в перспективе, и боевого применения ракет Фау-2. В состав каждого «ракетного поезда» входили 68 вагонов: для транспортировки ракет, платформы с пусковым столом для пуска ракет, бронированный командный пункт, электростанция, узел связи, вагоны-лаборатории, мастерские, пассажирские вагоны для размещения личного состава, баня, столовая и даже кинотеатр. Использование подобного поезда обеспечивало полную автономность бригады. Осенью 1947 года ракетные поезда, совершив дальнее путешествие, появились на полигоне Капустин Яр, доставив сюда ракеты Фау-2. Первые пуски немецких ракет обеспечивал личный состав бригады (исключительно офицеры), 70 гражданских инженеров и 13 вывезенных из Германии специалистов. В дальнейшем Бригада особого назначения получила номер 22, став базой для подготовки специалистов-ракетчиков. Весной 1949 года появилось первое Наставление по боевой службе расчета ракеты Р-1, а затем Пособие по специальной тактике. Летом 1950 года на полигоне Капустин Яр прошло тактическое учение с участием 22-й бригады особого назначения, результаты которого легли в основу Наставления «Боевое применение бригады особого назначения, вооруженной ракетами дальнего действия». Согласно Наставлению, эта бригада Резерва Верховного Главнокомандования предназначалась для поражения крупных военных и военно-промышленных объектов, важных административно-политических центров, узлов коммуникаций и Других объектов, имеющих стратегическое или оперативное значение. Хотя применяться ракетное оружие могло только по решению Ставки Верховного Главнокомандования, на период боевых действий бригада оперативно подчинялась командующему войсками фронта, в полосе которого она действовала. Действовать она могла как целиком, так и дивизионно, следующим образом: в угрожаемый период ее части перебрасывались в предполагаемый район боевого применения по железной дороге; получив боевую задачу, занимали боевые позиции в позиционном районе (в 30—35 км от линии фронта), где развертывали технику. Согласно предварительным расчетам, огневая производительность бригады, имевшей на вооружении ракеты Р-1, составляла 24—36 ракет в сутки, а отдельного дивизиона 8— 12 ракет. Наставление не предусматривало самостоятельных действий ракетных частей вне рамок фронтовых операций, что было обусловлено следующими обстоятельствами: ограниченной дальностью пуска, относительно малой мощностью боевого заряда при невысокой точности (могли поражаться цели площадью не менее восьми квадратных километров), значительным временем развертывания и подготовки ракетных комплексов к пуску. В составе стартовой батареи насчитывалось до 20 единиц различной техники, Весьма уязвимых от средств поражения противника (особенно воздушных), что вообще делало боевое использование комплекса проблематичным. Максимальная дальность полета Р-2 была в два раза больше, чем у Р-1 и составляла около 600 км, остальные же характеристики мало отличались. Круговое вероятное отклонение — 1,25 км; масса боеголовки — 1,5 т. Подготовка ракеты к пуску по-прежнему занимала не менее шести часов, а хранить заправленную ракету можно было не более 15 минут, после чего, если пуск не состоялся, требовалось сливать горючее (этиловый спирт) и жидкий кислород. На повторную подготовку к пуску требовалось не менее суток. Серийное производство ракет Р-2 позволило вскоре приступить к развертыванию новых ракетных частей. В течение 1952—1953 гг. на полигоне Капустин Яр были сформированы 54-я, 56-я, 77-я и 80-я инженерные бригады Резерва Верховного Главнокомандования (так с 1953 года стали именовать бригады особого назначения). Одновременно с развертыванием инженерных бригад, шла отработка вопросов передислокации и боевого применения ракетных частей в различных климатических условиях. Так, осенью 1952 года 22-я бригада особого назначения была переброшена с полигона Капустин Яр в Новгородскую область, на расстояние около 1500 км. Зимой 1954 года ракетный дивизион этой же бригады был отправлен по железной дорогe из Новгородской области в Забайкалье, для отработки боевого применения в условиях низких температур. Стремясь повысить эффективность боевого использования ракет Р-2, в 1953 году провели испытания головных частей «Герань» и «Генератор», снаряженных радиоактивной жидкостью, и предназначенных для радиоактивного заражения территории противника — использовать ядерные боеголовки из-за их значительных размеров в то время не представлялось возможным. Серийное производство ракет Р-1 и Р-2 организовали на базе Днепропетровского автомобильного завода № 586, поз-рке переименованного в Южный машиностроительный завод 1(«Южмаш») и превратившегося в крупнейший ракетный комплекс в мире.
Ракетный меч. Начало
В 18 часов 40 минут 8 сентября 1944 года лондонцы, возвращавшиеся с работы, услышали резкий звук, напоминавший отдаленные раскаты грома. Через три минуты в Чизвике упала ракета, взрыв которой унес жизни трех человек. Еще через 16 секунд на Лондон упала другая ракета, разрушившая несколько деревянных домов. С этого дня и до апреля 1945 года жители британской столицы не знали покоя — на город практически ежедневно продолжали падать немецкие баллистические ракеты Фау-2 (именовавшиеся также А-4). Так мир узнал о новом «чудо-оружии» Третьего Рейха — баллистической ракете дальнего действия Фау-2, создателем которой был Вернерфон Браун (1912—1977). Именно эта ракета на долгие годы определила развитие мирового ракетостроения — все советские и американские баллистические ракеты первого послевоенного десятилетия были прямыми потомками творения немецких инженеров. С пусков трофейных Фау-2 начиналась разработка боевых и космических ракет по обе стороны океана, а первая советская боевая ракета дальнего действия Р-1 была точной копией немецкого оригинала. Сумрачный германский гений сумел создать в годы Второй мировой войны смертоносную машину, ставшую прорывом в неведомое. С нее-то все и началось...
Что дальше?
Вторая мировая война, ставшая временем фантастически быстрого прогресса оружия и военной техники, наглядно продемонстрировала, что основным фактором победы в вооруженной борьбе отныне становится военно-техническое превосходство над противником, а также умение полководцев эффективно применять новейшее оружие. Кровопролитные сражения шестилетней мировой бойни заставили стратегов пересмотреть роль традиционных средств ведения войны, по-новому взглянуть на основные принципы военного искусства. Ядерное оружие и жизнеспособные образцы ракетной техники различного назначения, уже прошедшие обкатку в реальных боевых условиях, давали возможность в максимально короткие сроки, а главное, с минимальными потерями, добиться требуемых результатов на поле боя, решить в свою пользу исход вооруженного конфликта любого масштаба. Однако не все мировые лидеры и генералы осознали в должной мере наступление новой эры в военном искусстве, по-прежнему отдавая предпочтение привычным формам и способам ведения войны, канонизируя опыт прошедших войн. Генералиссимус Советского Союза Иосиф Виссарионович Сталин относился как раз к их числу. Победа над Германией утвердила его во мнении, что и далее судьбу войн будет решать количественное превосходство над противником, как в технике, так и в живой силе. Кремлевский вождь не заметил революционных изменений в военной сфере. Все первое послевоенное десятилетие он продолжал готовиться к «прошедшей войне»: совершенствовал и наращивал танковый парк, создавал новые авиационные полки и дивизии, развертывал массовое производство дизельных подводных лодок и артиллерийских надводных кораблей. По его мнению, победу в неизбежной схватке с мировым империализмом СССР могло обеспечить только массированное применение бронетанковых войск, имеющих надежное воздушное прикрытие. Поэтому сразу после окончания боевых действий в Европе началось массовое развертывание танковых и механизированных соединений, ставших главной ударной силой Советской Армии. Если в годы Второй мировой войны Советский Союз имел всего шесть танковых армий, то уже к 1947 году он располагал девятью механизированными армиями (в каждой из которых имелось две танковые дивизии), а в состав каждого стрелкового корпуса общевойсковой армии входила механизированная дивизия, по своему танковому парку мало чем уступавшая танковой. Бронетанковые войска получали тысячи новейших машин — модифицированные Т-34, Т-44, ИС-ЗМ, а затем и новейшие средние танки Т-54, тяжелые ИС-4. Пехота пересаживалась на бронетранспортеры, что резко повысило подвижность соединений. Бронированный танковый кулак стал главным аргументом в противостоянии с США и их союзниками. Ставка на танковые войска была во многом обусловлена еще одним обстоятельством — Советскому Союзу в это время просто больше нечего было противопоставить военной мощи Америки. Решая в годы войны бесчисленные текущие проблемы, советское военно-политическое руководство практически не задумывалось о будущем, не уделяло должного внимания созданию принципиально новых образцов оружия и военной техники. Оккупация Германии, и последовавшее за этим знакомство с немецкими арсеналами вызвало шок в Москве. Оказалось, что немцы не только создали десятки образцов военной техники, не имеющей аналогов в мире, но и сумели в условиях тотального дефицита материальных ресурсов организовать их серийное производство. Германская авиация в последние месяцы войны широко использовала в воздушных сражениях реактивные самолеты, в первую очередь истребители, и ракеты класса «воздух—воздух». Для ударов по союзникам применялись крылатые и баллистические ракеты, а для противодействия их стратегической авиации — зенитные управляемые ракеты. Список немецких новинок был велик: противотанковые управляемые ракеты и реактивные гранатометы, радиолокационные станции, подводные лодки XXI и XXIII серий и т.д. Союзники СССР тоже могли похвастаться собственным «чудо-оружием»: стратегическими бомбардировщиками В-29, гигантскими авианосцами, радиоэлектронной техникой различного назначения, а главное, ядерной бомбой, которую к тому же успели проверить в боевых условиях. Так что картина для Кремля получалась нерадостная. Нужно было предпринимать решительные меры, иначе о достойном месте на мировой арене и шансах на успех в глобальном противостоянии США следовало забыть навсегда. Выход из военно-технического тупика был найден не очень красивый, но, как показало будущее, довольно эффективный — копирование лучших иностранных образцов военной техники. Специальные команды, состоявшие из сотрудников НКВД и прикомандированных инженеров, тщательно прочесали всю Германию, вывозя в Союз специалистов, имевших отношение к созданию нового оружия, собирая уцелевшие образцы, и даже отдельные детали новинок германских арсеналов (справедливости ради, надо отметить, что этим же активно занимались и американцы). Авиационное конструкторское бюро, которое возглавлял недавний заключенный А. Н. Туполев, спешно разбирало американские бомбардировщики В-29, совершившие в годы войны аварийные посадки на советские аэродромы, готовя техническую документацию для их серийного производства в СССР под наименованием Ту-4. Артем Микоян и Александр Яковлев, используя трофейные немецкие турбореактивные двигатели, строили первые отечественные реактивные истребители МиГ-9 и Як-15. Достижения немецких авиаконструкторов (в первую очередь, прогрессивные аэродинамические схемы) легли в основу конструкции истребителя МиГ-15, двигатель для которого был куплен в Великобритании. На английских двигателях поднялся в небо и реактивный бомбардировщик Ил-28, строившийся в дальнейшем огромной серией, Осваивали советские инженеры и наследие немецких ракетчиков, однако работы в этом направлении шли не такими высокими темпами. Наконец, самой эффектной (и эффективной!) акцией советской разведки и военно-промышленного комплекса стала кража американских атомных секретов и создание отечественной ядерной бомбы. Но, даже обзаведясь всеми этими образцами оружия, кремлевские политики и стратеги продолжали придерживаться привычных принципов — не имея возможности в случае вооруженного конфликта нанести удар по территории США, они сделали заложниками глобального противостояния страны Западной Европы, постоянно ощущавшие близость советских танковых колонн. Сталин так и не сумел оценить огромные перспективы ракетного оружия в будущих войнах, оставаясь приверженцем танков и истребителей-бомбардировщиков, господствовавших на полях сражений прошедшей войны.
Стратегия
В первое послевоенное десятилетие советское военно-политическое руководство, и в первую очередь Сталин, были уверены в том, что возможное вооруженное противостояние с США будет носить характер мировой войны, когда боевые действия будут вестись сразу на нескольких театрах военных действий, а главную роль будут играть сухопутные войска. Предусматривалось и использование ядерного оружия, однако ему в целом придавалось второстепенное значение (к тому же, в советских арсеналах ядерные бомбы тогда можно было пересчитать по пальцам). Вот что сказано по этому поводу в труде «История военной стратегии России»: «Главным видом стратегических действий признавалось стратегическое наступление. Проводить его предусматривалось в форме стратегических и фронтовых наступательных операций. Стратегические операции, как и в годы минувшей войны, предполагалось осуществлять силами нескольких фронтовых объединений с привлечением дальней авиации, воздушно-десантных войск, войск ПВО страны, а при действиях на приморских направлениях и военно-морского флота. Цель стратегического наступления заключалась в полном разгроме главной группировки противника (в составе 70—100 дивизий) на основных стратегических направлениях и достижении кардинального изменения обстановки на том или ином театре военных действий». Как видим, особых изменений по сравнению с периодом Второй мировой войны в области тактики и стратегии не произошло. По-прежнему основными способами действий вооруженных сил считались оперативный прорыв, рассечение и дробление фронта противника с последующим окружением и уничтожением окруженных группировок. Наиболее эффективным способом разгрома противника советская военная стратегия считала окружение, которое планировалось осуществлять мощными ударами по сходящимся направлениям, стараясь прижать войска противника к естественным преградам и блокируя с воздуха и моря. Полный разгром противника на ТВД должен был стать результатом нескольких стратегических наступательных операций, связанных общей целью и единым замыслом, с привлечением больших сил. Не случайно поэтому уже в 1948 году на Украине было проведено широкомасштабное стратегическое учение, в котором участвовали войска четырех военных округов (Прикарпатского, Одесского, Киевского и Таврического). Фронт наступления составил 1200 км, а глубина 750 км. Впечатлял и состав наступательной группировки: около 100 дивизий, до 8 тысяч танков, более 20 тысяч артиллерийских орудий при поддержке почти шести тысяч боевых самолетов. Через два года подобные учения были проведены в Белоруссии. На всех этих учениях для прорыва обороны противника создавались мощные ударные группировки, обеспечивающие на решающих направлениях превосходство в силах и средствах над противником. Однако мало кто задумывался над простым вопросом: а что будет с войсками, сосредоточенными возле участков прорыва, если противник нанесет по ним удар с использованием ядерного оружия? Игнорирование разрушительной мощи ядерного оружия могло сыграть злую шутку в случае широкомасштабного вооруженного конфликта. Отрабатывая на многочисленных учениях наступательные действия войск, советские генералы и маршалы по старой традиции игнорировали оборону: «Стратегической обороне не уделяли должного внимания. Она признавалась только как временный вид стратегических действий. Предполагалось, что она может быть организована под давлением обстоятельств и проводиться в форме стратегических оборонительных операций нескольких фронтов, тесно взаимодействующих с дальней авиацией, Войсками ПВО, а на приморских направлениях— силами флота. Как и в минувшую войну, основная цель такого вида стратегических действий заключалась в том, чтобы отразить, затормозить, а в лучшем случае остановить наступление противника, обескровить его ударные группировки, выиграть время для создания благоприятных условий с целью последующего перехода в наступление. Представлялось возможным вести оборону и для закрепления захваченных у противника важных районов или рубежей, а также для прикрытия приграничных районов страны либо отдельных направлений. В то же время послевоенная теория настойчиво подчеркивала, что обороной как видом военных действий в стратегическом масштабе достигаются лишь ограниченные цели, поэтому ее применение может носить исключительно временный характер. Считалось разумным прибегать к стратегической обороне в тех условиях, когда в сложившейся обстановке наступление окажется невозможным или нецелесообразным, либо потребуется обеспечить наступление на других, более перспективных направлениях театра военных действий». Подобная стратегия не нуждалась в ракетном оружии дальнего действия, поэтому работы над ним не попали в число приоритетов советской военно-технической политики. Предпочтение долгое время по-прежнему отдавалось танкам и тактической авиации.
Немецкий след
В годы Второй мировой войны единственным образцом ракетного оружия, состоявшим на вооружении Красной Армии были знаменитые «Катюши» — реактивные системы залпового огня БМ-13 и их последующие модификации. Созданные накануне войны на базе авиационных неуправляемых ракет РС-82, они стали одним из главных символов Победы. Хотя эффект от их боевого применения был больше психологическим, других ракет в советском арсенале не имелось. Маршал артиллерии Н.Д. Яковлев (1898—1972) так оценивал «Катюши»: «Конечно, по площадям они действовали прекрасно: снаряд мощный, тяжелый. Но ведь безусловного поражения важных целей «катюша» в отличие от ствольных систем не гарантировала. Поэтому при планировании операций мы тщательно считали выделяемые пушки и гаубицы, а «катюши» вообще не учитывали. То есть как бы и не было их...» Вспомнить о ракетах Сталина заставили только сообщения разведки о работах над «Чудо-оружием» в Третьем Рейхе. Уже в 1944 году специальная группа работала на территории Польши, собирая на немецких полигонах уцелевшие детали ракет и оборудования. Советские инженеры, как палеонтологи, пытались по отдельным фрагментам восстановить конструкцию немецких ракет. Первое же знакомство с «ракетным металлоломом» противника вызвало у них шок. На страницах газеты «Известия» соратник Королева, конструктор систем автоматического управления ракетами Б. Черток вспоминал: Несколько дней в этот «выставочный зал» имели доступ только начальник института Федоров, его заместитель по науке Болховитинов и высокое приезжее начальство. Наконец здравый смысл восторжествовал — стали пускать и инженеров. И вот вхожу я в этот зал. За несколько часов до меня туда пустили нашего двигателиста Алексея Михайловича Исаева — одного из будущих светил нашей ракетной техники. Вижу, из сопла ракетного двигателя торчат нижняя часть его туловища и ноги, а голова где-то внутри. Он осматривает «начинку» с помощью фонарика. Рядом на стуле сидит В.Ф. Болховитинов в глубоком раздумье. Я подхожу к нему и задаю наивный вопрос:
— Что это такое?
— Это то, чего не может быть.
Понимаете, один из талантливейших наших авиаконструкторов просто не верил, что в условиях войны можно создать такой огромный и мощный ракетный двигатель.. Нас потрясло, что нет никакой азотной кислоты и керосина — традиционного для нас топлива. Компонентами топлива у немцев были настоящий этиловый спирт и жидкий кислород. Это открытие было шоковым».
Фау-2
Шок шоком, но вождю нужны были не эмоции, а конкретные результаты. Поэтому весной 1945 года в Германию отправились специальные команды для поиска ракет и их создателей. Особым вниманием пользовались ракетный центр в Пенемюнде и подземный ракетный завод «Миттельверк» в Нордхаузене, способный производить 30—35 баллистических ракет Фау-2 в сутки (!) Здесь удалось разыскать, а затем сосредоточить в городке Бляйхерод несколько сотен немецких специалистов, имевших отношение к созданию ракетного оружия, с помощью которых из имевшихся деталей началась сборка ракет Фау-2. Надо заметить, что американцы тоже не дремали. В качестве трофея им достались 215 ракетных двигателей, 127 комплектов топливных отсеков, 200 турбонасосных агрегатов и масса другого оборудования, а главное, создатели ракеты Фау-2 — Вернер фон Браун, генерал Дорнбергер и другие, общим числом 492 человека, вскоре отправленные в Штаты. Туда же отправились несколько тонн технической документации, использовавшиеся в дальнейшем при разработке американского ракетного оружия. После инспекции министра вооружения Д.Ф. Устинова (1908—1984) на территории советской зоны оккупации был создан институт «Нордхаузен», начальником которого стал генерал Л.М. Гайдуков, а для восстановления технологии производства — завод «Монтанья». В мае 1946 года появилось, наконец, и правительственное постановление о развертывании работ по ракетной технике (по терминологии того времени — реактивной). Ему предшествовала докладная записка Сталину, которую подписали Берия, Маленков, Булганин, Ванников, Устинов и Яковлев. Постановление ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР № 1017-419сс от 13 мая 1946 года возложило ответственность за разработку баллистических и зенитных управляемых ракет на министерство вооружений, руководил которым Д.Ф. Устинов. Для координации деятельности научно-исследовательских и производственных организаций создавался Специальный комитет по реактивной технике при Совете Министров СССР во главе с Г.М. Маленковым. Один из пунктов Постановления звучал как анекдот — ответственным за пороховые ракеты назначалось Министерство сельскохозяйственного машиностроения^). В конце 1946 года в Москве решили, что все работы по созданию ракетного оружия следует вести исключительно на советской территории, поэтому всех специалистов и оборудование вывезли в Советский Союз. Вывезли и немцев. Упомянутый выше Б. Черток вспоминал: «Операцией руководил генерал Серов из МГБ, заместитель Берии по разведке. Нас просили без особой нужды в эту акцию не вмешиваться. Были составлены бригады из службы Серова. Каждая получала адрес, состав семьи, и определялось время, когда к ним на квартиру явятся и объявят о решении советского правительства: хочет он или нет, а как специалист по ракетной технике должен быть вывезен в Советский Союз... В результате проделанной работы восстановлена на немецком языке и скомплектована основная техническая документация на ракету Фау-2, зенитный управляемый снаряд «Вассерфаль», зенитный неуправляемый снаряд «Тайфун-П», реактивные авиационные торпеды типа «Хеншель», ручные противотанковые гранатометы «Панцерфауст». Восстановлена частично (в пределах обнаруженных в Германии материалов) техническая документация на зенитные управляемые снаряды «Рейнтохтер» и «Шметтерлинг» и на наземное стартовое оборудование для запуска ракет Фау-2 и зенитных снарядов. Нашими инженерами и техниками с участием немецких специалистов в Германии собраны с доделкой части недостающих деталей и узлов образцы следующих видов реактивного вооружения:
а) ракеты дальнего действия Фау-2 — дальность стрельбы 250— 270 км; управление посредством приборов, смонтированных в ракете по заданной перед пуском программе; общий вес ракеты — 13,5 т, в том числе: вес взрывчатого вещества около 0,9 т, вес горючего — 3,9т, вес окислителя (жидкого кислорода) — 5,0 т, обшая длина ракеты — 14 м, калибр ракеты — 1650 мм. Всего образцов — 40 шт., в том числе боевых — 30, учебных — 10;
б) зенитного управляемого снаряда «Вассерфаль» — максимальная высота поражения цели 20 км; управление по радио с земли; общий вес снаряда — 3,4 т, в том числе: вес взрывчатого вещества около 150 кг, вес топлива около 2 т, калибр снаряда — 880 мм. Образцов — 2 шт. Образцы собраны без приборов управления, так как последние не были обнаружены в Германии;
в) зенитного управляемого снаряда «Рейнтохтер» — максимальная высота поражения цели 12 км, управление по радио с земли, общий вес снаряда 1,6 т, в том числе вес взрывчатого вещества — 150 кг, калибр снаряда — 530 мм. Образцов — 1 шт. Образец собран без приборов управления и без взрывателя, которые не были обнаружены в Германии;
г) зенитного управляемого снаряда «Тайфун» — максимальная высота поражения цели — 10 км. Общий вес снаряда — 25 кг; в том числе вес взрывчатого вещества — 0,7 кг, калибр снаряда — 100 мм. Образцов — 5 шт;
д) ручного противотанкового гранатомета и гранаты «Панцерфауст» —дальность прямого выстрела —100 м, бронепробиваемость — 200 мм, вес заряженной системы около 6 кг. Образцов — 110 шт;
е) авиационных управляемых реактивных торпед типа «Хеншель» для поражения наземных и морских целей — дальность стрельбы (с самолета) 14 км, управление по радио с самолета, общий вес торпеды около 1 т, в том числе вес взрывчатого вещества — 250-300 кг, длина торпеды — 3,8 м, размах крыльев — 3,1 м. образцов — 12 шт.
Все изготовленные в Германии вышеуказанные образцы реактивного вооружения отправлены в Советский Союз. Часть образцов, в том числе 40 ракет Фау-2, уже прибыла. Лабораторное, производственное и испытательное оборудование, использовавшееся нами в Германии на работах по реактивному вооружению, в настоящее время демонтируется и отгружается в Советский Союз. В январе 1947 года эта работа будет закончена.
Фау-2 или Р-1?
Новым центром советского ракетостроения стал НИИ-88 (Научно-исследовательский институт № 88 Министерства вооружений СССР), созданный на подмосковной станции Подлипки на базе артиллерийского завода № 88. Именно здесь разместили немецких специалистов, начав сборку ракет Фау-2 из трофейных деталей (их должно было хватить на 20 ракет). Параллельно велось строительство полигона Капустин Яр, предназначенного для испытаний перспективной ракетной техники. В октябре 1947 года собранные в Германии и Подлипках (ныне — Калининград) ракеты (условное обозначение «Изделие «Т» — собраны в СССР, «Изделие Н» — собраны в Германии) отправили на полигон Капустин Яр — предстояло проверить их в деле. Через год на испытания поступили ракеты, собранные из агрегатов уже советского производства, и получившие обозначение Р-1. На полигон Капустин Яр доставили 12 ракет, первая из которых стартовала 10 октября 1948 года. Генерал Яшин и полковник Монахов вспоминали: «Полет осуществлялся на максимальную дальность и прошел нормально. Ракета достигла заданной цели. Вслед за первым пуском, в октябре-ноябре было проведено еще 13 пусков отечественной ракеты, из них только два были признаны аварийными». Свидетельство участвовавшего в испытательных пусках Б. Чертока иное: «Со старта ушло девять, и семь из нихдошли до цели. Точность попадания была выше, чем у трофейных. Но все равно, это оружие нельзя было еще назвать надежным». Одноступенчатая баллистическая ракета тактического назначения Р-1 (8А11) имела максимальную дальность полета 270 км при стартовой массе 13,4 т. Масса боеголовки составляла одну тонну (вес взрывчатки 785 кг). Ракета имела длину 14,6 м, а максимальный диаметр корпуса достигал 1,65 м. Точность стрельбы была в пределах полутора километров, поэтому применять ее можно было лишь против площадных целей. Следует отметить одну интересную деталь — в период копирования немецких ракет советские специалисты получили указание Сталина: «Сделать точную копию», никаких изменений в конструкцию не вносить. Аналогичный приказ получил и Туполев, копировавший в это время американский бомбардировщик В-29. Кремлевский вождь, как видим, был невысокого мнения о своих конструкторах, предпочитая импровизациям точные копии немецких и американских оригиналов.
Рождение ракетных войск
Еще в 1946 году на территории Германии, на базе 92-го гвардейского минометного полка, была сформирована Бригада особого назначения, предназначенная для освоения и последующего практического применения ракет Фау-2. Первым командиром ее стал генерал А. Тверецкий. Личный состав бригады, совместно со специалистами-ракетчиками, занимался поисками немецкой ракетной техники, документации, а в дальнейшем, подготовкой к перевозке того и другого в Союз. Здесь же, в Германии, были сформированы два «ракетных поезда», предназначенных для обеспечения испытаний, а в перспективе, и боевого применения ракет Фау-2. В состав каждого «ракетного поезда» входили 68 вагонов: для транспортировки ракет, платформы с пусковым столом для пуска ракет, бронированный командный пункт, электростанция, узел связи, вагоны-лаборатории, мастерские, пассажирские вагоны для размещения личного состава, баня, столовая и даже кинотеатр. Использование подобного поезда обеспечивало полную автономность бригады. Осенью 1947 года ракетные поезда, совершив дальнее путешествие, появились на полигоне Капустин Яр, доставив сюда ракеты Фау-2. Первые пуски немецких ракет обеспечивал личный состав бригады (исключительно офицеры), 70 гражданских инженеров и 13 вывезенных из Германии специалистов. В дальнейшем Бригада особого назначения получила номер 22, став базой для подготовки специалистов-ракетчиков. Весной 1949 года появилось первое Наставление по боевой службе расчета ракеты Р-1, а затем Пособие по специальной тактике. Летом 1950 года на полигоне Капустин Яр прошло тактическое учение с участием 22-й бригады особого назначения, результаты которого легли в основу Наставления «Боевое применение бригады особого назначения, вооруженной ракетами дальнего действия». Согласно Наставлению, эта бригада Резерва Верховного Главнокомандования предназначалась для поражения крупных военных и военно-промышленных объектов, важных административно-политических центров, узлов коммуникаций и Других объектов, имеющих стратегическое или оперативное значение. Хотя применяться ракетное оружие могло только по решению Ставки Верховного Главнокомандования, на период боевых действий бригада оперативно подчинялась командующему войсками фронта, в полосе которого она действовала. Действовать она могла как целиком, так и дивизионно, следующим образом: в угрожаемый период ее части перебрасывались в предполагаемый район боевого применения по железной дороге; получив боевую задачу, занимали боевые позиции в позиционном районе (в 30—35 км от линии фронта), где развертывали технику. Согласно предварительным расчетам, огневая производительность бригады, имевшей на вооружении ракеты Р-1, составляла 24—36 ракет в сутки, а отдельного дивизиона 8— 12 ракет. Наставление не предусматривало самостоятельных действий ракетных частей вне рамок фронтовых операций, что было обусловлено следующими обстоятельствами: ограниченной дальностью пуска, относительно малой мощностью боевого заряда при невысокой точности (могли поражаться цели площадью не менее восьми квадратных километров), значительным временем развертывания и подготовки ракетных комплексов к пуску. В составе стартовой батареи насчитывалось до 20 единиц различной техники, Весьма уязвимых от средств поражения противника (особенно воздушных), что вообще делало боевое использование комплекса проблематичным. Максимальная дальность полета Р-2 была в два раза больше, чем у Р-1 и составляла около 600 км, остальные же характеристики мало отличались. Круговое вероятное отклонение — 1,25 км; масса боеголовки — 1,5 т. Подготовка ракеты к пуску по-прежнему занимала не менее шести часов, а хранить заправленную ракету можно было не более 15 минут, после чего, если пуск не состоялся, требовалось сливать горючее (этиловый спирт) и жидкий кислород. На повторную подготовку к пуску требовалось не менее суток. Серийное производство ракет Р-2 позволило вскоре приступить к развертыванию новых ракетных частей. В течение 1952—1953 гг. на полигоне Капустин Яр были сформированы 54-я, 56-я, 77-я и 80-я инженерные бригады Резерва Верховного Главнокомандования (так с 1953 года стали именовать бригады особого назначения). Одновременно с развертыванием инженерных бригад, шла отработка вопросов передислокации и боевого применения ракетных частей в различных климатических условиях. Так, осенью 1952 года 22-я бригада особого назначения была переброшена с полигона Капустин Яр в Новгородскую область, на расстояние около 1500 км. Зимой 1954 года ракетный дивизион этой же бригады был отправлен по железной дорогe из Новгородской области в Забайкалье, для отработки боевого применения в условиях низких температур. Стремясь повысить эффективность боевого использования ракет Р-2, в 1953 году провели испытания головных частей «Герань» и «Генератор», снаряженных радиоактивной жидкостью, и предназначенных для радиоактивного заражения территории противника — использовать ядерные боеголовки из-за их значительных размеров в то время не представлялось возможным. Серийное производство ракет Р-1 и Р-2 организовали на базе Днепропетровского автомобильного завода № 586, поз-рке переименованного в Южный машиностроительный завод 1(«Южмаш») и превратившегося в крупнейший ракетный комплекс в мире.